Вузы реорганизуются

Высшую школу лихорадит. Ведущие институты объединяются, в результате чего рушится отлаженная десятилетиями система их работы – равно как и имидж высшего образования. Мониторинг деятельности образовательных организаций вызвал в их рядах панику, а «черные» списки, возникшие по его итогам, – недовольство работой Министерства образования. Наряду с этим СМИ голосят о невысоком качестве образовательных программ многих высших образовательных заведений. О том, куда приведет нас реорганизация высшей школы, размышляет ректор Национального открытого института (НОИР) Ада Грызлова:

– В высшей школе происходят весьма серьезные перемены: начиная с объединения институтов и заканчивая изменениями в терминологии, что, безусловно, также создает проблемы – приходится менять массу документов. Так, например, в определении «высшее профессиональное образование» убрали слово профессиональное, уходит в прошлое привычная аббревиатура «вуз» – теперь мы официально называемся «образовательные организации высшего образования».

С одной стороны, все решения Министерства образования неплохи. Другое дело – как они исполняются. Так, хорошая изначально идея провести мониторинг образовательных организаций превратилась, пожалуй, в самый больной на сегодня вопрос. Насколько я понимаю, ожидалось, что мониторинг поможет контролировать расходование средств, выделяемых государственным вузам. Все логично: государство имеет право ожидать достойного качества образования и отчета о затратах от тех вузов, которые оно поддерживает финансово. Но благое намерение выливается в банальное закрытие образовательных заведений, среди которых много частных, существующих за свой счет.

Отдельного упоминания заслуживают некоторые требования мониторинга. Например, стандарты, которым вуз должен соответствовать, получая лицензию на образовательную деятельность и дальнейшую аккредитацию, не соответствуют, а иногда частично противоречат требованиям, которые предъявляются в ходе проверки. В частности, это касается расчета площади помещений на одного обучающегося. В ходе аккредитации при расчете необходимых квадратных метров экстернов не учитывают – и это понятно, так как они не посещают занятия постоянно, а занимаются самообразованием. А в ходе мониторинга их учет ведется. Поэтому многие вузы, имеющие и лицензию, и аккредитацию, по результатам мониторинга оказались в конце списка. Хотя, повторюсь, требованиям лицензии и аккредитации они соответствуют.

Как результат – сейчас, в ходе мониторинга, все силы вузов направлены на написание отчетов по организации учебного процесса. Одних только положений, которые регламентируют нашу деятельность, сегодня больше 200! Мы погрязли в бумагах!

– Создается впечатление, что государство не очень хорошо относится к своим вузам…

– Мало того, мне кажется, что иногда к частным вузам предъявляются гораздо более жесткие требования, чем к государственным, хотя финансирования от государства мы не получаем. Если мы говорим о рыночной экономике, то почему нельзя отпустить на рынок и образовательные услуги? Нигде за рубежом такого прессинга со стороны контролирующих образование органов не существует. У людей должно быть право выбора, а рынок сам расставит приоритеты. Смешно думать, что я, как работодатель, буду принижать хорошего специалиста из-за его не очень именитого диплома – и наоборот, держать плохого, но с громким именем вуза в дипломе.

– С момента начала мониторинга лицензии отозваны у нескольких сотен вузов и их филиалов. Чего от этого больше – пользы или вреда?

– Это принесет однозначный вред. Куда пойдут эти студенты? Почему у них отняли возможность получить высшее образование? Слишком много «менеджеров»? Но людей с высшим образованием много не бывает, а часть из них способны сами создавать рабочие места и самостоятельно улучшать качество своей жизни и условия работы.

Все наши зреющие сейчас проблемы – падение рождаемости, межнациональные конфликты – идут от недостатка внутренней культуры и образования. Чем меньше в стране будет людей образованных, тем хуже будет внутренняя ситуация. Особенно это ударит по регионам, небольшим городам, потому что филиалы будут сокращаться однозначно. А это значит, что людей лишат не только выбора, но даже возможности получить хоть какие-то дополнительные знания. Кто захочет учиться – уедет в большие города, а остальные будут деградировать.

Сместили вектор развития

– Сегодня принято во всем равняться на Запад, отметая и принижая все предыдущие достижения советской России. Считается, что в технологиях и образовании мы безнадежно отстали. Так ли это?

– Я всегда считала и продолжаю считать, что это в корне неверно. Это гонка за вымышленным лидером, которая не приведет нас к нужной цели. Тенденция подражания Западу началась в 1990-х годах, когда упала престижность профессии педагога высшей школы и лучшие умы стали уезжать из страны. Вместо того чтобы заняться улучшением условий жизни учителей, преподавателей и остановить отток профессионалов, страна пошла по пути наименьшего сопротивления – отмела весь накопленный опыт, забыв, что мы были лучшей державой в мире по уровню образования, и взяла за ориентир западные стандарты. Тогда и начался наш образовательный кризис.

– Не так давно прошли выпускные экзамены. Отличаются ли абитуриенты 2014 года выпуска от абитуриентов 5-, 10-, 20-летней давности?

– Уровень образования падает. Это позор для страны – проходной балл ЕГЭ по математике – 20, по русскому языку – 24. По пятибалльной шкале это даже не двойки.

У нас сместился вектор развития системы образования. Классическое советское образование, которым высшая школа по праву гордилась, давала студентам не набор конкретных инструментов для выполнения определенных задач, а умение искать эти инструменты. Сейчас же среднее и высшее образование становятся узконаправленными. Это дает массу знаний для решения четко поставленных задач. Но не развивает логику, не учит принимать самостоятельные решения, анализировать варианты. Раньше мы смеялись над шуткой, что советский человек найдет выход в любой ситуации, сейчас же я понимаю, что это было предметом для гордости. Нас учили мыслить творчески, мы сами формировали свою карьеру, занимаясь саморазвитием – но сейчас это все ушло: с ликвидацией системы повышения квалификации, с изменением стандартов, изменением программ. Я соглашусь, что в каких-то узких отраслях современные специалисты знают больше, но стоит им отойти шаг в сторону – и мы получаем полное непонимание ситуации.

– На что надо бросить силы в государственном масштабе?

– У нас большой провал в области методологической информации для вузов – нет ни утвержденных рабочих программ, ни рекомендуемых учебников, ни методических разработок... Все это когда-то шло от государства, а сейчас вузы создают их самостоятельно, кто во что горазд. Считаю, что именно это – основная задача, которую Министерство образования должно перед собой поставить в ближайшее время.

Дистанционное образование – система будущего

– НОИР одним из первых еще 20 лет назад начал практиковать дистанционное обучение. Насколько сильно сегодня сдвигается спрос на образование именно в этот сегмент?

– Спрос на дистанционное образование растет – за ним будущее, так как оно расширяет академическую мобильность. Наши студенты живут в самых разных уголках страны, у них разное социальное и семейное положение, возраст, профессия, физические возможности и одно общее – желание получить знания. Система дистанционного обучения многогранна – это и онлайн-трансляции, и видеозаписи, и кейсы, и вебинары…

– Несмотря на это, в СМИ появляются неоднозначные сюжеты о качестве такого вида образования.

– На эту тему можно поспорить. Когда у человека нет желания учиться – он и на дневном не учится. А целеустремленные студенты – обычно это люди, совмещающие учебу с работой, – приходят к нам за знаниями. Образовательное же учреждение, используя дистанционные технологии, может позволить себе привлекать более высококлассных специалистов для создания видеолекций, интерактивных учебников, чем это может себе позволить очный вуз, что, безусловно, повышает качество образования выпускников.

– Какие изменения ждут институт в ближайшее время?

– Мы не планируем менять курса, выбранного 23 года назад: наша ниша – образование для взрослых и дистанционные технологии обучения. Мы все время в поиске интересных преподавателей, решений по созданию современного и интересного контента, повышающих качество наших образовательных услуг.

Одним из направлений, которое мы также продолжим развивать, – инклюзивное образование, в частности, для глухих детей. Я считаю его важным, потому что эти дети очень способные, а в стране учебных заведений, работающих с ними,– единицы. Дистанционные технологии в этом случае – равно как для других людей с ограниченными способностями – единственная возможность получить образование и повысить уровень своей жизни.

СПРАВКА

Национальный открытый институт (до 2013 года –Национальный открытый институт России, НОИР) образован в 1991 году. Популярные направления обучения – «Экономика», «Государственное и муниципальное управление», «Менеджмент», «Психология», «Социальная работа», «Прикладная информатика», «Геодезия и землеустройство» и др.

В институте совмещаются классическое фундаментальное образование и инновационные технологии, в частности – дистанционное обучение, позволяющее максимально эффективно использовать личное время. Формы обучения – очная, очно-заочная, заочная, самообразование. Ступени образования: бакалавриат, магистратура, аспирантура.

Сегодня институт представлен в 28 регионах России – от Калининграда до Сахалина. За более чем 20-летнюю историю в НОИР прошли обучение и получили качественное и востребованное образование свыше 200 тысяч жителей России и стран СНГ.

Источник: Инна Игнатова, «Эксперт Северо-Запад» №35 (678)